ЛОВУШКИ СРЕДЫ: КАК ПЕРЕСТАТЬ ЖИТЬ ЧУЖУЮ ЖИЗНЬ Расчистить плoщадку для собственного развития не так…

ЛОВУШКИ СРЕДЫ: КАК ПЕРЕСТАТЬ ЖИТЬ ЧУЖУЮ ЖИЗНЬ

Расчистить плoщадку для собственного развития не так уж сложно, если следовать базовым ценностям со-участия (творчеству, переживанию ценностей и верной позиции), быть внимательным к себе, посматривать за работоспособностью систем «само-», не поддаваться на провокации бoльшинства и неустанно подкармливать мозг новой и качественной информацией. Расчистить площадку — это уже полдела.

Вы знаете, кто такой Филипп Пети? Знаете, вы видели его фотографию: маленькая точка канатоходца, замершая в пространстве между башнями близнецами. Филипп Пети — отличная метафора нашего поиска идентичности. Одинокая ходьба по канату, на который страшно взглянуть, не говоря уже о встать. Кажущийся вечным путь меж двух громадин: внутреннего и внешнего. Об ограничивающих мышление привычках мозга мы вам уже рассказывали, пришло время разобраться с окружением.

Причины, которые мешаю развиваться
Развитие человека, приходящего в мир с целым набором предзаданных характеристик, происходит в два этапа: сначала адаптация, затем цельность.
Адаптируясь, мы усваиваем базовые паттерны поведения и ролевые модели, и создаем когнитивную систему регуляции. Мозг так устроен, что до 18 лет мы не способны к самостоятельности и сильно зависим от окружения
При хорошем стечении обстоятельств мы обретаем цельность, то есть независимость и уникальное видение мира. При плохих — мучаемся в «роковом десятилетии» и вырабатываем уйму багов: комплексы, конформизм и т.д.
Основные тому причины: травмы детства, слабая система внутреннего надзора, давление окружения и проблемы с целеполаганием.

Самые внимательные могут упрекнуть автора в копипасте — образ канатоходца еще в позапрошлом веке застолбил Фридрих Ницше. Сочтем это реминисценцией, нам нравятся его представления о суперменах. Как удачно формулирует их основной посыл доктор философских наук Юлия Синеокая, «сверхчеловек — это вектор становления — стань собой, стань тем, кем ты являешься, и превзойди себя».

Превзойти себя в самой общей интерпретации — значит уйти из-под власти от авторитетов, реализовать творческий потенциал, осознать априорную ценность свободы и индивидуального опыта. Не будем замахиваться на латексный костюм и экстраординарную миссию, и для начала остановимся на этапе «стань тем, кем ты являешься».

Магистральный совет Ницше о том, как провернуть это нелегкое дельце: освободитесь от лишнего. В первую очередь, от окружающей толпы и ее культурных, социальных и прочих пристрастий. Ницше выступает за радикальный бунт и раскрепощение собственного «Я», а мы, обращаясь к современной науке, разбираемся, как и что именно нам раскрепощать.

Формочки для выпекания индивида
Появляясь на свет, человек получает целый набор характеристик «по умолчанию»: этнических, географических, генетических. Биологические заданности бывают каверзными — одним тяжело дается концентрация из-за слабой префронтальной коры, другим сложно засыпать по ночам, потому что нервная система не умеет справляться с триггерами стресса. Людям с вариативным дофаминовым геном («синдром дефицита удовлетворенности») сложно получать удовольствие. О тяжелой артиллерии вроде внешности или особенностей восприятия можно не упоминать.

Что интересно, в течение всей жизни наша ДНК постоянно модифицируется, а индивидуальный геном корректируется под жизненный опыт. Это значит, что мы обсусловлены и эпигенетически: обстоятельства жизни родителей и их умение с ними управляться напрямую на нас влияют. Есть немало эффектных исследований, подтверждающих этот тезис: лабораторные мыши, которых искусственно приучили шугаться от ацетофенона (запаха вишни), дают потомство, испытывающее аналогичный страх. А у ДНК евреев, переживших холокост, и ДНК их потомков эпигенетические «воспоминания» о трагедии оказываются схожи. И т.д.

Предзаданные характеристики, с которыми мы врываемся в жизнь, — это своеобразные формочки нашего индивидуального «Я». От них нельзя избавиться, но можно (и нужно) учесть и модифицировать в дальнейшем. Как утверждают психологи аналитической школы, «дальнейшее» разворачивается в два последовательных этапа: сначала адаптация, затем цельность.

Адаптация — это время, когда мы выискиваем и присваиваем наиболее удачные модели поведения. Мальчиков учат играть с машинками, девочек — с куклами, и тех, и других — не мучить кошек на заднем дворе. Дети наматывают на ус через внешний контроль: запоминают наказания и поощрения, осознают причинно-следственные связи как на основе своего опыта, так и наблюдая за другими (замучал кошку — отхватил ремня). Параллельно с этим взрослеющий вырабатывает систему самоподкрепления и когнитивных поощрений (такой нехитрый механизм не дает нам тратить слишком много времени на собственные пробы и ошибки).

В детском возрасте мы сильнее зависим от окружающего, чем от самих себя, потому что функциональные отделы мозга еще не до конца оформились, и полагаться только на свои мыслишки нам пока нельзя. В подростковом возрасте тоже — из-за всем знакомой турбулентности, которую любят связывать с гормонами. Но дело не только в них: наш мозг развивается не по щелчку, и к 11-14 годам лимбическая система, ответственная за эмоции, уже вовсю обустроилась, а вот префронтальная кора, отвечающая за контроль и принятие решения, все еще дозревает, причем неравномерно. Поэтому подросткам так трудно концентрироваться, оценивать свои и чужие поступки и вести себя не так импульсивно. Обе системы уравновешиваются примерно к 18 годам. С этого момента мы официально способны к полноценной самостоятельности.

Тем не менее период адаптации обычно занимает всю первую половину жизни. Наше «Я» потихоньку формируется и чувствует себя все сильнее и увереннее: мы прошариваемся в общественных нормах и социальных ролях, усваиваем, как важно иметь (и как нужно получать) социальные плюшки, отождествляем себя с группами и категориями. Сила внутреннего «Я» задает базу для последующей независимости.

Процесс адаптации часто кончается «роковым десятилетием» (30-40 лет). Сопровождаемое «кризисом среднего возраста» со всем антуражем в виде красных кабриолетов, блек джека и неподобающе узких джинс, его часто сравнивают с тинейджерством. Причины этой турбулентности другие: взрослый человек лоб в лоб сталкивается с жутким противоречием между внутренним запросом и ограничивающей реальностью. Модели и шаблоны, ценой таких усилий усвоенные им в прошлом, сталкиваются с его индивидуальными желаниям. Главная задача человека в «роковом десятилетии» — отслоить идентичность, ориентированную на адаптацию к социуму, и осознать потребности, раскиданные по карте индивидуального. «Роковое десятилетие» подвижно и может навалиться на человека намного раньше 30-ти лет. Что часто и происходит в условиях быстрой современности, рвущейся по швам от избытка информации и возможностей.

Если адаптация кончается хэппи-эндом, мы естественно перетекаем к цельности, где вылупляется ядро личности и, говоря словами Юнга, Weltanschauung, «мировоззрение, выраженное в концепциях» или индивидуальная ценностно-смысловая система человека, собирающая для него мир и его самого в этом мире в единый уникальный нарратив. По мнению экзистенциально-гуманистических психологов, целостность сопровождается процессом постоянного ощущения своего «Я», осознания своей подлинной природы и принятие себя как данности.

Есть и другой вариант: адаптация не кончается хэппи-эндом. То есть протекает проблемно и, в итоге, тянется слишком долго, пока накапливаются внутренние конфликты и неудовлетворенности. У некоторых болезненный процесс и вовсе длится всю жизнь. Попробуем разобраться с основными причинами такого неутешительного расклада.

Причина: травмы детства
Проблемы в семье, деструктивная юность, «недолюбленность» окружающими или стычки с одноклассниками в школе — возможностей для получения травм масса, но не будем заниматься инвентаризацией. Все они оставляют глубокие шрамы на юной коже памяти и приучают нашу гибкую психику к неадекватным реакциям и дурным ассоциациям. С этим можно и нужно работать на территории уже имеющегося ландшафта.

Что делать:

При патологических случаях лучше обратиться к специалисту, сэкономив силы и время на самостоятельном обучении себя рефлексии над собственными проблемами. В непатологических — заняться базовым самоанализом.

Главное, не циклиться на прошлом, как делает традиция психоаналитической школы, относя на счет детских травм все баги взрослого периода. Фрейдистов серьезные люди давно не котируют, потому что они не учитывают нейропластичности мозга (его способности перестраиваться на нейронном уровне в течение всей жизни), а также того, что воспоминаниям нельзя доверять.

Вспоминая, мы перезаписываем информацию, подгоняя ее под актуальные данные, так как в этот момент у нас активируется не единое «хранилище» памяти, а те части мозга, которые были активны в определенный момент в прошлом. Поэтому на выходе легко может оказаться противоположное тому, что было на входе. Именно поэтому колотить в двери чулана с подсознательным бесполезно.

Работать нужно с актуальными данными — отслеживать свои реакции на социальные раздражители и анализировать свое поведение. Как показывает практика, лучший друг в этом деле — ведение дневника. Записи помогают выявлять зацикленности и самоповторы, вычленять «забуксовки» и наблюдать за собой «со стороны».

Причина: недоразвитые «само-»
Социально-когнитивная теория утверждает, что в обучении главную роль играет не внешнее подкрепление, а наблюдение и моделирования в голове. Следить за порядком в жизни, согласно СКТ, нам помогают три системы: саморегуляция, самоконтроль и самоэффективность.

Через самоконтроль мы определяем, как менять свое поведение в лучшую сторону. Эта система распознает, что именно нужно править (допустим, вредные привычки), исследует данные (курильщики станут считать кол-во сигарет в день) и вырабатывает программу изменения. Она же отвечает за ее выполнение.

Самоэффективность — это внутренний коуч или, говоря научно, ряд когнитивных свойств, обеспечивающих гибкость, умение эмоционально и физически раззадоривать себя в нужный момент, внушать себе полезные мысли и убеждения.

Саморегуляция осуществляется через наблюдение, оценку и реакцию на себя с последующим вынесением суждений.

Самооценка особенно важна — сохраняя критерии поощрения и наказания в различных ситуациях, она задает нам шкалу, по которой мы трактуем свое поведение как достойное плюшек или кнута.

Нам трудно быть независимыми и самостоятельными, когда хромает хотя бы одна из этих систем или ее часть. Так, саморазрушительное поведение, психопатологии, любовь к эскапизму и баловству с наркотиками могут быть результатом чересчур жестких критериев самооценки. Парадокс, но панки и декаденты слишком строги к себе.

Что делать:

Психологи, ученые и другие прошаренные люди наплодили массу практических руководств с упражнениями по развитию «само-». В числе топовых книг: «Сила Воли» стэнфордского профессора и психолога Келли Макгонигал (доступно объясняет, как в мозге устроена система принятия решений, что отвечает за мотивацию, и как тренировать самоконтроль и саморегуляцию) или аналогичная «Развитие силы воли» Уолтера Мишеля, автора маршмеллоу-теста и носителя клички «Отец самоконтроля». Полезно чтиво от математика Нассиба Талеба «Антихрупкость» о том, как эффективно планировать будущее и поведенческие стратегии. Однако не переусердствуйте, так как самоконтроль — ресурс ограниченный.

Для прокачки наблюдения и внимания используйте практику майндфулнес. Как показывают исследования, большой опыт в медитации (около 7500 тысяч часов) снижает количество серого вещества в прилежащем ядре. В переводе на обыденный это значит, что мозг становится более независимым от поощрений и похвалы для успешной работы.

Причина: давление системы
Общественная система заинтересована не в появлении отщепенцев-индивидуальностей, а в функциональности своих частей. Она, как пишет Хайдеггер, всегда усредняет тех, кто ей принадлежит. Когда каждый член общества устойчив и закреплен за своим местом и ролью, он работает продуктивно, а система — стабильно.

В качестве инструментов давления социум использует нас самих, вызывая самонаказание, если мы выходим за рамки установленного порядка — скажем, практикуем полиаморию в патриархальном государстве, не хотим много денег в капиталистическом обществе, игнорируем правила этикета и т.д.

Самобичевание работает за счет четырех негативных эмоций: страха (остракизма обществом), стыда (за недостатки), вины (за «ненормальные» действия и мысли) и отвращения к тем, кто нарушает установленные правила. Именно поэтому любой отказ от заданности (в той или иной мере неизбежный, ибо все уникальны) воспринимается нами так болезненно, и мы предпочитаем конформизм, даже если знаем, что выбор не верен.

Что делать:

Логичный ответ — наплевать на общество или и вовсе от него удалиться — плох, потому как зависимость от людей — это важное условие нашей идентификации. По Фромму, социальное признание и чувство единение с окружающими и вовсе является нашей априорной потребностью.

Большинство психологов с ним согласны: идентичность формируется в балансе между личным и социальным, без перевеса одной из сторон. Причём обе идентичности (подлинная/внутренняя и ригидная/приобретённая) не просто присутствуют в нас, а, как пишет психотерапевт Джеймс Бьюдженталь, ещё и дерутся между собой.

Найти компромисс между ними, как и между давлением системы и собственными стремлениями поможет умение позволять себе риск. Упражняться в этом несложно — к примеру, в актерской практике есть чудесный прием по раскрепощению: неоперившихся студентов отправляют в самую гущу человечника (метро или торговый центр) в наряде маргинала/бомжа или отпетого фрика. Нехитрый акт помогает перестать обращать внимание на реакции извне. Подобные практики, нафантазировать коих можно бесчисленное количество, в итоге, способствуют главному — умению делать выбор в пользу своих интересов. В конце концов, в современном обществе, распластанном по глобальной сети, хотя бы пару единомышленников точно удастся найти.

Причина: проблемы с целеполаганием
Современная психология, здорово мутировавшая за последние десятки лет, пришла к выводу о том, что обретение идентичности связано не с социальным благополучием, удовлетворенностью или даже счастьем, а с вопросом о смысле. Как пишет Виктор Франкл, австрийский психиатр, переживший нацистский концлагерь и разработавший философско-психологическое понятие смысла, нам все равно никуда не деться от этого центрального вопроса, так как поиск ответа на него — наша врожденная мотивация к развитию и движению. Именно отсутствие смысла погружает нас в «экзистенциальный вакуум», вызывает многочисленные неврозы и не позволяет почуять, в какую сторону развиваться.

Что делать:

По Франклу, бесполезно искать смысл в субъективном мире, «выбирать» его, как шляпку в магазине или «изобретать», как фантазию. Смысл не носит универсальный или вымышленный характер — он уникален для каждого отдельного человека. Нащупать его удастся только через непосредственное участие в жизни, только через хардкор. Чтобы не потеряться, помните про ориентиры: творчество (то есть то, что мы отдаем), переживание (обнаруженных близких нам ценностей) и позицию (правильное отношение к своей судьбе).

Свобода, как утверждает Франкл, — тоже заданная характеристика. Даже когда обстоятельства ограничивают ее внешне, мы все равно имеем возможность обращаться к смыслу. Для этого у нас есть два замечательных качества: самотрансцендентность и самоотстранение. То есть умение мысленно выходить за свои пределы в стремлении к чему-то внешнему и способность взглянуть на себя со стороны. И, наконец, самое интересное: не существует смысла «вообще», есть только конкретный смысл в данный момент времени. Он зависит от контекста и постоянно меняется так же, как меняется и сама жизнь.

Расчистить площадку для собственного развития не так уж сложно, если следовать базовым ценностям со-участия (творчеству, переживанию ценностей и верной позиции), быть внимательным к себе, посматривать за работоспособностью систем «само-», не поддаваться на провокации большинства и неустанно подкармливать мозг нов